Антиатеизм как замена антисемитизма в посткоммунистической России - П.А.Сарапульцев

П. А. Сарапульцев

Антиатеизм как замена антисемитизма в посткоммунистической России

Идея этой работы висела в воздухе, вернее в атмосфере современной России, но чёткость и доказательность её могли бы оказаться значительно слабее, если бы не публикация монографии известного социолога Зигмунта Баумана “Актуальность Холокоста”. Именно его исследования механизмов возникновения и поддержания антисемитизма показали, как подобные отношения формировались прежде и могут формироваться в настоящем и будущем. Вот почему все цитаты из монографии Зигмунта Баумана будут в дальнейшем выделяться курсивом.

Кроме того, для того, чтобы подтвердить серьёзность проблемы и избежать крайностей в статье не использовались материалы из крайне правых, левых и религиозных изданий, а использовались только статьи из наиболее любимой интеллигенцией со времён Аджубея газеты “Известия”, той о которой президент Дмитрий Медведев сказал: “Что касается “Известий” - это очень уважаемая газета… что называется, респектабельная газета, её читают, наверное, сотни тысяч граждан” (1).

Сама по себе проблема антисемитизма после окончания Второй мировой войны всё больше и больше теряет свою актуальность. Более того, антисемитизм стал не просто непопулярным, но даже уголовно наказуемым деянием в большинстве демократических государств. Да что там говорить, когда даже дочь пусть и бывшего президента Соединённых Штатов выходит замуж за еврея, а освящение брака осуществляют одновременно иудаистский и протестантский священники. Но свято место пусто не бывает, и в новой России место антисемитизма постепенно начинает занимать антиатеизм.

Действительно, если до второй половины XX века евреи были практически единственной группой населения, к которой относились как к чужакам и которую считали недружелюбной и нежелательной практически во всех странах, то в современной России появилась ещё одна подобная группа - атеисты. Причём речь идёт не о случайном сходстве, а о наличии действительно общих причин формирования антисемитизма и антиатеизма. Попытаемся это доказать, опираясь на исследования Зигмунта Баумана.

В принципе неприятие людей с другими взглядами, мировоззрением, в конце концов, цветом кожи, было и к несчастью до сих пор остаётся достаточно распространённым явлением. Но антагонизм по отношению к евреям, а как мы дальше убедимся, и к атеистам имеет своеобразное отличие. По мнению Зигмунта Баумана: “От других примеров стойкого межгруппового антагонизма антисемитизм отличается одной важной особенностью: социальные связи, на которых могут покоиться идеи и практика антисемитизма, никогда не являются связями между двумя территориально закреплёнными группами, которые вступают в конфронтацию на равных основаниях. Это, напротив, связи между большинством и меньшинством, между “населением-хозяином” и гораздо меньшей группой, которая живёт среди хозяев, но при этом обособлена, и по этой причине - будучи более слабым соседом - представляет собой оппозицию “они”, которая стоит отдельно от местных “мы”(2).

То, что атеисты в современной России явно не являются хозяевами положения, почти не требует доказательств. Ибо если в авторитарном государстве его руководитель (вождь) принципиально демонстрирует свою религиозность, то естественно, что весь государственно-чиновничий аппарат, так или иначе, копирует его поведение.

А уж оправославливание армии в многонациональном и многоконфессиальном государстве, когда приветствуется крещение солдат перед боем, освящаются новые военные корабли и самолёты, а православные святые назначаются покровителями родов войск, хотя в них несут службу и представители других религий, и атеисты, вообще не требует комментариев. Конечно можно возразить, что в планируемой подготовке священников для армии будет учитываться многоконфессиональность. Так , по словам зампредседателя синодального отдела РПЦ по взаимодействию с вооружёнными силами протоирея Михаила Васильева, при подготовке в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище священников для армии и флота “представители различных традиционных конфессий будут учиться вместе, в одной аудитории” (3).

Интересно только как будут обеспечиваться религиозные отправления в конкретных воинских частях, если даже “по данным военных социологов из 70% верующих… 80% относят себя к православным христианам, около 13% - к мусульманам, около 3% - к буддистам, 4% - к приверженцам иных верований” (3). Похоже так и до создания Диких дивизий не далеко. И что всё-таки делать 30% неверующих? Требовать для себя вместо священников военно-полевых научных работников?

Ещё одним доказательством того, что атеисты не являются классической диаспорой, служит тот факт, что атеистическая, как и “еврейская диаспора отличается от большинства других известных примеров миграционных и переселенческих групп. Наиболее заметной отличительной чертой еврейской диаспоры является весьма продолжительное историческое время, на протяжении которого эти “наши внутренние иностранцы” сохраняли свою обособленность”.

Конечно, массовый атеизм (в данном случае не идёт речь о показном “атеизме” послереволюционного времени) не имеет такой многотысячелетней истории, как иудаизм, поскольку его реальное распространение в России начинается только с XIX века, но это уже достаточно продолжительный срок в ускорившемся после появления научно-технической революции мире.

“Другой характерной чертой еврейской диаспоры была широта еврейской “бездомности”. Действительно, в отличие от национальных групп, которые в России имеют своё пусть и автономное представительство, свою территорию исторического проживания, атеисты, как и евреи, не имеют своей территории, а разбросаны по всем городам и сёлам нашего государства.

Но особый интерес представляет установление границ своего ареала у атеистов. Дело в том, что “объекты антисемитизма имеют, как правило, …статус внутренних иностранцев, … они вынуждены устанавливать границы своего ареала и поддерживать их в неприкосновенности”. У евреев на протяжении двух тысячелетий поддержание своей особости заключалось в особенностях одежды, поведения, питания, ограничение тесного общения с другими национальностями. Как ни странно “все эти внешние антагонистические меры в то же время представляли собой механизмы социальной интеграции. Они ликвидировали опасность того, что “иностранец внутри” незаметно вольётся в самоотождествённую и воспроизводящую себя местную группу”.

В нашей новой действительности чисто внешние особенности в поведении или одежде отличают скорее воцерквленных православных женщин (негромкая речь, опущенные глаза, неяркие или тёмные краски платьев, длинные юбки, платочки), а у атеистов, одевающихся и ведущих себя как большинство наших граждан, “охрана границ” проявляется публичной научно обоснованной критикой православия, требованием соблюдения своих прав, в худшем, вернее глупейшем случае антирелигиозным эпатажем.

Возможно, что именно из-за отсутствия таких чисто внешних отличий, а также из-за того, что, высказывая публично своё мнение о религии, атеисты нарушают “святую” норму обязательную для “внутренних иностранцев”: требование того, “что бы те, кто подлежит отделению, признавали свой низший статус по отношению к общине хозяев и соглашались с их правом определять, устанавливать или изменять их статус”, вРоссии и активизируется антиатеизм. Ибо в этом случае повторяется история ухудшения отношения к евреям, когда “эмоциональное напряжение” “населения-хозяина” является “внешней реакцией на “охрану границ”, а “интенсивность антисемитизма” (в нашем случае антиатеизма) “скорее всего, остаётся пропорциональной настойчивости и лихорадочности, с которыми определяются границы”.

Важно отметить, что признания низшего статуса атеистов требуют не только малоинтеллектуальные слои населения, но и представители высококультурной (если судить по их образовательному уровню и общественному положению) журналистской и политической элиты. Своеобразной особенностью этой младовоцерквлённой элиты (большинство из них сравнительно не давно отвергли советское атеистическое воспитание) является слабое не только естественнонаучное, но и религиозное образование, заставляющее их спорить с оппонентами по классическому принципу “сам дурак”.

Для примера можно взять методику опровержения вполне реалистичного вывода Владимира Познера о том, что поскольку по уровню демократии, качества жизни на первом месте стоят протестантские страны, потом католические, “и лишь потом такие, как Россия, Греция, Болгария и т.д. И это совершенно не случайные вещи, потому что более тёмной и закрытой религией является православие… я считаю, что Русская православная церковь нанесла колоссальный вред России”.